Под руководством Н. Деменчук значимость и известность парка поднялась на новую высоту.
НАШ ПАРК
Встречи в минувший День города с посетителями парка им. Суворова лишний раз подтвердили, насколько скуден у большинства из них запас элементарных сведений о прошлом Кобрина. Особенно удручающим оказалось невежество в отношении самого парка. Поэтому, думается, читателям будет полезно хотя бы бегло познакомиться с неординарной историей парка, который вскоре будет последовательно отмечать две основополагающие даты — 230 и 50. А почему две, об этом ниже.
Для лучшего понимания дальнейшего необходимо заглянуть в отдалённое прошлое, когда в бурной середине 17 столетия Кобрин, поочередно захватывался то казаками Богдана Хмельницкого, то шведской солдатней, то московскими стрельцами Хованского, а спуcтя полвека — снова шведами. Военные действия, как правило, сопровождались грабежами мирного населения, пожарами, приведшими город к крайней степени упадка. В 1766 г. польский сейм принял решение, согласно которому, наряду с большим количеством иных белорусских городов, Кобрин был лишен городских прав и привилегий и низведен до ранга центра экономической единицы под названием «Кобринский Ключ», который был включен в состав королевских столовых имений.
Тогда как в течение столетий административный центр располагался в древнем кобринском замке, то для управления Ключем в одной версте к югу была заложена усадьба «Губерня». К ней проложена новая Губерниальная улица, обсаженная липами. Усадьба площадью 3-4 десятины была обнесена рвом и валом. В центре выстроен деревянный семикомнатный дом, высажен фруктовый сад, а вблизи дома вырыт небольшой прямоугольный пруд.
По третьему разделу Польши в 1794 г. Кобрин вошел в состав Российской империи. А указом от 18 августа 1795 г. императрица Екатерина II «в воздаяние знаменитых заслуг» наградила фельдмаршала А. В. Суворова «в вечное и потомственное владение» Кобринским Ключем. В то время в поместье числилось до 8000 крепостных крестьян мужского пола. Оно в три раза превосходило все имения полководца вместе взятые.
Занятый делами государственного значения, Суворов длительное время не мог лично познакомиться с новым владением. В качестве управляющего туда был направлен полковник Корицкий. У нового управляющего вскоре разгорелся конфликт с горожанами. Вследствие неточности некоторых формулировок в Указе Корицкий стал привлекать к сельским работам в Губерни мещан. Они сперва расценили это как обычную добрососедскую помощь так называемую «толоку». Однако вскоре их иллюзии рассеялись, когда за невыход на работы ослушники были отстеганы плетями. Сообразив, что им грозит реальное закрепощение, мещане отправили в Питер делегацию, снабженную ворохом жалованных грамот. После рассмотрения жалобы в столице личная свобода горожан была востановлена, и посланцы с триумфом возвратились домой.
После смерти Екатерины ІІ в 1796 г. на престол вступил её сын Павел I. При нем порядки в государстве стали круто меняться, что вскоре не преминуло отразиться на судьбе Суворова. Между новым самодержцем-поклонником прусского короля Фридриха II, военная доктрина которого выражалась в афоризме «солдат есть простой механизм, артикулом предусмотренный», и старым полководцем, глубоко убежденным, что «каждый солдат должен понимать свой маневр», возник непримиримый конфликт, После нескольких выговоров в приказах по армии Суворов был уволен в унизительную отставку «без права ношения мундира».
Отставка, заставшая Суворова в гор. Тульчине, на Украине, побудила его немедля отправиться па постоянное жительство в новое кобринское имение. А поскольку для управления огромным хозяйством требовались надежные помощники, Суворов предложил восемнадцати офицерам из своего окружения также выйти в отставку и переехать к нему в Кобрин, обещав наградить их землями с крепостными.
В начале марта 1797 г. Кобринский Ключ впервые познакомился со своим новым владельцем. Постепенно стали прибывать офицеры, заселившие с Суворовым господский дом. Началось первоначальное ознакомление с многочисленными деревнями, распределение должностей и обязанностей. Однако такая идиллия длилась недолго. Далекий Петербург продолжал внимательно следить за опальным полководцем. Беспокойство вызывал факт присутствия при Суворове большего количества отставных боевых офицеров. Мало ли что мог придумать взбалмошный старик.
И вот 22 апреля поздней ночью в Кобрин прискакал специальный уполномоченный Николев с грозным императорским указом: «Ехать вам в Кобрин или другое местопребывание Суворова, откуда отвезть его в Боровицкие деревни, где и препоручить Вындомскому (боровицкому городничему), а в случае надобности требовать помощи от всякого начальства».
Несмотря на ночное время, Николев настаивал на немедленном отъезде. С большим трудом окружающим Суворова удалось уговорить Николева отложить увоз до утра для оформления необходимых дарственных документов. А поскольку у Суворова не оказалось наличных денег на дорогу, пришлось занять у Корицкого тысячу рублей, оставив под залог свои ордена.
Сопровождать арестованного смог лишь преданный денщик Прошка. Для ошеломленных свидетелей увоза все происходящее казалось кошмарным сном. Вскоре по армии шепотом разошлась весть о расправе с солдатским кумиром, получившая меткое определение «Кобринсное действо» (представление).
Немым свидетелем этих драматических событий остался огромный валун, вросший, в землю у входа в парк, Некогда на нем просматривались слова: «На этом камне любил отдыхать полководец Суворов». В годы польского правления надпись была тщательно сбита.
Уже в первые годы после смерти Суворова его вдова и сын стали распродавать деревни Ключа по частям. Известно, что уже в 1808 г. центральной усадьбой владел майор Гельвиг. В середине минувшего столетия ее приобрел отставной профессор права Харьковского университета Александр Мицкевич, младший брат знаменитого польского поэта Адама Мицкевича. Он умер в 1871 г. и похоронен на старом городском кладбище. Далее известно, что в 1894 г. арендаторы Губерни разобрали обветшавший суворовский дом и на его фундаменте выстроили такой же.
В начали нынешнего столетия Губерня принадлежала отставному майору Глуховского драгунского полка Явлинскому. В двадцатые годы он усердно распродавдл расположенные между городом и усадьбой земельные участки, причем исключительно полякам. На них возникли две улицы — Клопоцин (Пионерская) и Квятова — Цветочная (ныне Жукова).
Во время длительного боя 17 сентября 1939 г. между польскими частями и гитлеровцами Губерня оказалась в самом центре действий и неоднократно переходила из рук в руки. Семья Зелинского укрылась в погребе под домом. Немцы, заподозрив, что Зелинский ведет по ним стрельбу, на месте расстреляли его, а дом сожгли. В ожесточенном бою погибли 170 человек, среди которых были жители города. (Потери немцев неизвестны: убитых они забирали с поля боя). Они были погребены в братской могиле на юге западной окраине усадьбы, Увы, по недопустимой халатности братская могила своевременно не была ничем отмечена и до сих пор «не скажет ни камень, ни крест, где легли» первые на Кобринщине жертвы фашистской агрессии. Вызывает удивление, что поныне ни местное отделение Общества охраны памятников, ни польская общественность не приняли необходимых мер для сооружения хотя бы скромного памятного знака. А ведь это как-никак одна из страниц нашей истории. Может быть, близящееся пятидесятилетие Победы поможет исправить эту оплошность.
В годы оккупации Губерня была превращена немцами в убойный пункт. При приближении фронта между городом и усадьбой руками подневольных горожан был вырыт огромный противотанковый ров и сооружены доты. В первые послевоенные годы усадьба являла собой горестную картину запустения и захламленности. Всюду виднелись кучи мусора, картофельные ямы, беспощадно вырубались деревья. В нескольких уцелевших бараках поселились бездомные.
Если нынешний Кобрин обилием зелени приятно удивляет своих гостей, то совершенно иная картина наблюдалась еще в не столь отдаленную довоенную пору. Центральная часть города была компактно заселена евреями, составлявшими половину населения, притом не склонными заниматься садоводством — огородничеством. Даже обочины улиц не были озеленены. В разные периоды «отцы города» робко мечтали о закладке городского парка. Однако осуществление замысла наталкивалось на хроническое отсутствие средств в городской казне. Когда же в самом начале нынешнего столетия по инициативе местного исправника Лукина был засыпан левый рукав речки Кобринки, в дельте которой на острове некогда возник город, рядом с собором на образовавшейся небольшой площадке был высажен скромный сквер. Он стал надолго единственным «пятачком» зелени, специально предназначенным для общественного досуга.
Уже в первые послевоенные годы, что называется, стала витать в воздухе мысль о настоятельной необходимости закладки городского парка. Тем более что национализация земли существенно облегчала эту задачу. При выборе подходящего места прежде всего принимался во внимание скромный участок площадью 3-4 га незастроенного пустыря между Советской и Пушкинской улицами. Вторым из рассматриваемых вариантов называлась пойма р. Мухавец возле моста. Наконец кто-то вспомнил об отдаленном древесном массиве Губерни, которая находилась на отшибе, за городом. В самом начале 1948 г. было окончательно решено превратить её в центральный городской парк.
Его организация была возложена на большого энтузиаста порученного дела Василия Ивановича Харитонюка. Горячо взявшийся за наведение элементарного порядка, новый директор сумел привлечь к восстановительным работам самую широкую общественность. Коллективы промышленных предприятий и учреждений, учащаяся молодёжь выходили на множество субботников и воскресников, посвященных очистке захламленной территории и посадке тысяч деревьев и кустарников. Во всех направлениях на скромной первоначальной площади 8 га с небольшим пролегли 5 км расчищенных аллей. Официальное торжество открытия состоялось 18 апреля 1948 г. (Думается, было бы уместно отмечать эту дату в качестве ежегодного «Дня парка»). А к десятилетию со дня основания парка на его заболоченной западной окраине был вырыт крупный новый пруд, значительно ожививший парковый пейзаж.
Основоположника парка на должности директора впоследствии сменил уроженец Архангельских лесных чащоб Николай Никитич Выморков. При нем последовательно расширялись границы парка и улучшалось его благоустройство. Был выстроен обширный летний театр, на прилегающем пустыре заложен городской стадион. Наряду с сооружением все более сложных аттракционов, зеленый наряд парка пополнился десятками видов редких у нас деревьев и кустарников.
Затем директором парка стала Надежда Григорьевна Деменчук. Под её руководством значимость и известность этого очага культуры поднялась на новую высоту. Благодаря ей наш парк, площадь которого, кстати сказать, превышает шестьдесят га, в настоящее время заслуженно занимает одно из ведущих мест среди своих республиканских собратьев.
В заключение хотелось, бы высказать пожелание, чтобы в парке на видном, месте был установлен стенд, повествующий об основных моментах его долгой истории и наиболее существенных этапах, его последующего становления.
А. МАРТЫНОВ